Он знал, что если сможет доказать вину деда, то сможет и разрушить планы Биаса взять в свои руки Солнечную систему, предотвратить серьезную угрозу войны, вызванную разнузданной истерией, доказать невиновность Огненного Шута и позволить Хэлен стать президентом.

Все зависело от фактического предательства собственного деда.

Он с отвращением взглянул на Биаса.

– Да, тупик. Но, если я сейчас отсюда уйду, вы не отважитесь ничего сделать из страха, что я скажу слишком много. Вы не сможете смошенничать со мной так же, как с Огненным Шутом. – Как бы в раздумье, он добавил:

– Вы можете убить меня, конечно.

– Нет! – Саймон Пауйс встал из кресла. – Алан, присоединяйся к нам. Через несколько недель этот мир станет нашим!

Алан подошел к двери.

– Ты как-то обвинил меня в том, что во мне нет благородной пауйсовской крови, помнишь? Если это та же кровь, что течет в твоих жилах, – слава Богу, что у меня ее нет!

Он отшвырнул пистолет и вышел.

Потом он медленно шел к лифту, подавленный, не способный связно мыслить. У него имелось лишь точное знание того, что дед поступил вероломно, но это знание он пока не мог доказать. И все же, такое знание – уже кое-что.

Он спустился на тридцатый уровень и проделал путь до штаб-квартиры РЛД.

Передний кабинет все так же загромождали плакаты. Там его встретил озабоченный Джордан Кэлпис.

– Пауйс! Ты что-то выяснил?

– Где Хэлен? Я тебе потом расскажу.

– Проводит митинг в здании подсовета на сороковом. Туго приходится. Толпа озлобилась.

– Ладно. Иду туда.

Алан вышел в коридор, на быстрой полосе доехал до лифта, поднялся на десять уровней и снова на быстрой полосе добрался до подсовета. Такие подсоветы, с конференц-залами и конторами работников местных отделений городского Совета, располагались на каждом десятом уровне. Вокруг валялись сорванные плакаты с изображением Хэлен.

Изнутри доносился невообразимый шум. Алан втиснулся в переполненный зал и тут же заметил на дальнем конце сцены Хэлен. Какой-то человек рядом с ним занес назад руку. Алан увидел, что рука сжимала кусок сырого мяса. Когда рука приподнялась для броска, Алан схватил ее и грубо вывернул. Он не дал человеку возможности увидеть, кто его остановил, а втиснулся в проход. Когда он поднялся на сцену, туда летел всякий мусор.

Лицо Хэлен кровоточило, одежда разорвалась в клочья. Она неподвижно стояла, вызывающе глядя на толпу.

– Хэлен!

Она увидела его.

– Алан! Ну, что?

– Уходи отсюда – они тебя не слушают!

Она, видимо, взяла себя в руки.

Теперь толпа, с перекошенными лицами и готовыми хватать руками подалась вперед. Он услышал, как кто-то закричал:

– Она хочет сжечь нас.

ОНА – ХОЧЕТ – СЖЕЧЬ – НАС!

«Вот это перл», – подумал Алан, давая пинка первому человеку, пытавшемуся взобраться на сцену. Эта фраза еще больше разожгла породившую ее истерию. Он поймал себя на том, что ненавидит человечество и пинается со всей силы.

В боковом выходе со сцены появилось веснушчатое лицо Энди Карри.

– Быстрее! Сюда!

Они вбежали, и Энди приказал двери закрыться.

– Могу только сказать, что вышло так, как я и предсказывал, – сурово сказал Энди. – Вам не следовало произносить этой речи, мисс Картис.

– Я избегала всяких упоминаний Огненного Шута, – сказала она в ярости, – а они не дали мне никакой возможности!

Карри включил переговорное устройство и нажал две кнопки.

На экране загорелось слово «Полиция», и появилось лицо дежурного.

– Я говорю из подсовета на десятом уровне, – быстро сказал Карри. – Здесь беспорядки. Мы окружены. Нам нужна помощь.

Дежурный взглянул на него.

– Это митинг Хэлен Картис, правильно?

– Правильно.

– Немедленно высылаем дежурную машину, – сказал полицейский голосом, в котором ясно слышалось, что он считает их самих во всем виноватыми.

Полиция рассеяла толпу, и капитан сказал Алану, Хэлен и Карри, что сопровождающие готовы доставить их домой. Говорил он безо всякого сочувствия, словно бы нехотя их выручал.

Когда они добрались до дверей Хэлен, начальник эскорта сказал:

– На вашем месте, мисс Картис, я не выходил бы из дома. В противном случае на вас могут напасть.

– Мне предстоит бороться на выборах, – заметила она.

– Вам придется воевать с народом, если сегодняшнее повторится, – а я в этом не сомневаюсь, если вы и дальше будете упорствовать вопреки мнению всего общества! У нас и так на руках расследование дела Огненного Шута – люди хотят знать, когда мы собираемся его схватить, возмутители толпы кричат, что мы должны готовиться к войне и так далее. – Начальник пожал плечами. – Мы не станем отвечать, если вы сознательно станете рисковать попасться в руки толпе.

– Благодарю вас.

Алан вслед за Хэлен вошел в квартиру. Дверь закрылась.

– Значит, от меня ждут, что я останусь в четырех стенах, да? – с горечью сказала она. – А между тем я собираюсь постараться убедить людей в том, что они не правы.

– Бесполезно, – сказал он глухо, заходя в гостиную и плюхаясь на стул.

– Что ты разузнал в Лондоне?

– Все.

– Даже что Биас замешан?

Он медленно и вяло рассказал ей обо всем.

– Значит, мы были правы, – задумчиво сказала Хэлен. – Но дядя Саймон… невероятно.

– Да уж! – Он цинично улыбнулся. – И у нас действительно связаны руки. Придется хладнокровно поразмыслить, Хэлен.

Она немного успокоилась. И, кажется, впервые заметила, как он измучен.

– Утро вечера мудренее, – сказала она. – Может, завтра что-то изменится.

* * *

Когда они кончили завтракать, Алан включил лазервид.

– Поглядим, что случилось в мире сегодня утром, – сказал он.

«…письмо, требующее, чтобы правительство ускорило выполнение своих оборонных программ, – изрекал диктор. Потом он взволнованно подался вперед. – Для тех, кто пропустил наш предыдущий выпуск: начались первые атаки Огненного Шута! Зарегистрировано два ядерных взрыва – в Атлантике и в пустыне Гоби. До сих пор сообщений о жертвах не поступало, но пока уверенности в этом нет. Куда нацелен следующий удар Огненного Шута? Швейцария-Сити? Нью-Йорк? Берлин? Мы не знаем. Воздвигаются убежища, в окрестностях крупнейших городов работают бригады по обнаружению скрытых бомб. Тем временем в Британии несколько важных общественных зданий опустошили таинственные пожары. Национальная галерея превратилась в тлеющие обломки, нет больше изумительных архитектурных красот театра Гэйтсхед. Принимаются меры по защите зданий подобного значения по всей планете. Едва ли приходится сомневаться, что Огненный Шут – или его твердолобые сторонники – в ответе за это!»